Нашел на просторах интернета, думаю, что хорошая история сейчас никому не помешает.
Почему–то никто не запомнил точной даты, мнения людей разделились между концом мая и началом июня, хотя событие, произошедшее в один из этих прекрасных солнечных дней, осталось в памяти многих из них навсегда.Ранняя подольская электричка неспешно шла к столице, мерно покачиваясь на перегоне. В такт ей покачивались поникшие в дорожной дреме головы пассажиров, из числа вставших так неприлично рано. Кто–то пытался читать. Кто–то, воткнув в уши плеер, смотрел в окно, щурясь от еще красноватого солнца, медленно поднимающегося над горизонтом.
— Доброе утро, уважаемые пассажиры! Прошу прощения за беспокойство, — возвестила на весь вагон женщина в годах, вошедшая с тяжелой сумкой из дверей тамбура, — сегодня я хочу предложить вам…, — «пластырь», «мизинчиковые батарейки», «сканворд тещин язык» — что бы то ни было, никто как всегда не обратил внимания. Как не обратили внимания и на троих предыдущих торговцев, чей товар хоть был, наверняка, очень нужным и полезным в хозяйстве, а, возможно, и правда соответствовали действительности их заявления о его несоизмеримо более дешевой чем в магазинах цене. Но что бы купить хоть что–то, каждый из пассажиров должен был сформулировать желание, сопоставить факты, признать необходимость. Однако все были в своих мыслях еще там, в домашней кровати. И единственным их желанием оставалось желание вернуться туда и досмотреть утренний сон, забыв на сегодня или даже навсегда об этой долгой ежедневной дороге на работу в Москву, так беспардонно отбирающей у них простую человеческую радость долгого сна. Женщина–продавец с трудом проволочила через весь вагон свой баул и скрылась за дверями следующего тамбура.
Двери тамбура тихо разъехались вновь. В вагон вошел молодой парень вроде бы интеллигентное приятное лицо, но как–будто омраченное вчерашней попойкой, да и одежда – затасканные порванные джинсы, застиранная майка, поношенные кеды. Один из тех молодых людей, глядя на которых, девушки сокрушаются: «Какой красивый! Высокий. Вот только бы его отмыть, побрить и одеть нормально.» Он остановился в начале вагона и немного робко, но достаточно громко огласил на весь вагон:
— Доброе утро, добрые пассажиры! – осекся и, поняв, что сказал что–то глупое, улыбнулся сам себе. Люди заинтересованно стали поднимать глаза, многие из тех, кто сидел к нему спиной — обернулись, то ли потому что заинтересовались продавцом, который не знает свой текст как «Отче наш», то ли из–за того что на лицах людей, сидящих напротив, как в зеркале отразилась улыбка продавца, если конечно такое возможно.
— Я хочу предложить вам, — продолжил паренек после паузы, — хорошие новости!
Теперь на него обернулись уже все не спящие.
— В принципе они абсолютно бесплатные, но если за них вы немного поможете мне на пиво, я буду признателен.
Затем он сделал уверенный шаг к первым сиденьям, закрыл глаза и сделал открытой ладонью несколько кругов в воздухе над головами сидящих людей.
— У вас всех просто хороший день. Извините.
Перешел к следующему купе.
— У вас тоже, — сказал он и от души улыбнулся сидящим людям, многие из которых даже не оборачивались в его сторону, принимая за очередного попрошайку.
Кто–то смотрел на него с явным недоумением, кто–то с интересом.
Однако следующий ряд оказался более «удачливым», обратившись к мужчине в строгом костюме, парень крайне уверено огласил:
— Поздравляю, вам сегодня предложат повышение.
Мужчина лишь хмыкнул в ответ. Кто–то засмеялся в глубине вагона «Во дает!»
Опять ряд, еще один. Лишь просто «хороший день». Поводив рукой у очередной скамейки, продавец неожиданно обратился, к мужчине средних лет, который в это раннее время уже поправлялся пивом и на паренька смотрел с нескрываемой иронией:
— Как дедушка проснется, — продавец указал на спящего у окна старичка, — скажите ему, что дочку на работу взяли.
Продавец двинулся дальше. А мужчина с пивом без стеснения пихнул старичка локтем в бок. Тот подпрыгнул, растеряно завертел головой.
— Дед, просыпайся. Дочку твою на работу взяли! – озадачил старичка мужчина и иронично хмыкнул.
Реакция дедушки на новость оказалась немного странная, тот вскочил со скамьи и суетливо начал копаться в сумке, что–то бормоча себе под нос, отыскал между банок с обедом телефон, нажал несколько кнопок на старом аппарате. И стал слушать гудки, пытаясь очнуться от дремы.
Каким бы странным это не показалось людям со стороны, его дочь и правда искала работу. Она уже давно переехала с мужем от родителей в Сургут, ибо деньги там мужу предложили крайне серьезные. Но вот беда, еще на новый год он попал под сокращения, пытался устроиться, но на Сургут–Нефте–Газе места для него не было, а больше его специальность никому потребоваться и не могла. Тогда она сама взялась за поиски. Ее же родители в Подольске, оба работающие пенсионеры, крайне переживали за детей и внуков, сидящих где–то в далеком городе без копейки денег, и умудрялись пересылать им хоть что–то из своих скромных доходов. При каждой возможности уговаривая их, вернуться домой, ибо здесь всем вместе было бы легче.
— Алло, Марина, — громко, как всегда это делают старые и уже плохо слышащие люди, обратился дедушка к дочери на том конце провода, — тебя на работу взяли?
Выкрученный на максимум динамик старого телефона практически на весь вагон огласил ее ответ «да».
— Куда хотела взяли?! Так что ж ты не звонишь, мы с матерью на нервах уже сколько!
— Пап, я только с собеседования вышла, а потом у нас разница во времени, я думала, вы еще спите, попозже собиралась, — отчитался опять почти на весь вагон старенький аппарат. – Все папуль, я тебе с домашнего по карточке наберу, а то вы с мамой разоритесь. Ей привет.
Дедушка с лицом человека, с чьих плеч только что сняли непосильный груз, опустился на вагонную лавку и тут же снова вскочил, настороженно обращаясь к мужчине с пивом:
— А вы то откуда знаете?
— Во разводят, — засмеялся мужчина в ответ, — а это не я, это вон, — указал он пальцем на паренька, что странно водил в воздухе руками у одного из соседних рядов, — «продавец хороших новостей», передать тебе просил!
— А он откуда?
— Дед, я откуда знаю! Тебе новость продали?! Продали! Беги плати! – продолжал подвыпивший мужчина, который все так же считал все это разводом, но был не против поучаствовать в игре в силу хорошего настроения.
— А сколько?! – ошарашено переспросил дедушка, который все еще не проснулся.
— Тридцать два рубля! – именно столько стоила бутылка пива, которую он менее 20 минут назад приобрел на станции, а потому именно такая сумма пришла наобум в пьяную голову.
Дедуля вновь зарылся в сумку. Извлек маленький полиэтиленовый пакетик с деньгами, выбрался со своего места от окна к проходу. Дошел до паренька и со словами:
— Спасибо, сынок! – сунул три купюры и монетку в матерчатую сумку, висевшую у продавца через плечо, дедушка был явно не в себе от радости.
— И вам спасибо, все будет хорошо, не волнуйтесь.
— Ага, — дедушка уже возвращался назад, набирая номер жены, дабы порадовать ее хорошей новостью, хотя сам еще не пришел в себя, то ли из–за резкого пробуждения, то ли от неожиданно хорошей новости.
В тот день хорошую новость получила еще одна девушка. В одном из последних рядов, которая нарочито уткнулась в книгу, не желая принимать никакого участия в том, что казалось ей сущим бредом.
— Здравствуйте, — поздоровался с ней продавец и улыбнулся так, как умеют очень немногие. – вам сегодня предложение сделают. И, хотя я не люблю давать советы, вам посоветую: соглашайтесь!».
Девушка ни слова не сказала в ответ, лишь залилась пунцовым цветом и предпочла поглубже зарыться в книжку.
Парень же добравшись до конца, а точнее до начала первого вагона вышел на следующей остановке. И весь вагон проводил его взглядом до бойницы ларька в начале станции. Где в обмен на деньги полученные от дедушки он взял бутылку охоты крепкой, с коей побрел в противоход отходящей от перрона электрички в сторону перехода.
Событие это быстро выветрилось из головы всех пассажиров, как быстро исчезает из памяти то, над чем ты поломал голову, но так и не смог себе объяснить. Забыли о нем все, но троим пришлось его вспомнить по независящим от них причинам. И, видимо, поэтому с появлением в дверях продавца хороших новостей в дверях вагона на следующий день девушка с книгой, которая теперь сидела у самых дверей в конце вагона, молча встала, заложила книгу закладкой и, все так же краснея от того, что на нее смотрит весь вагон, быстро сунула парню, что–то в его тряпичную сумку и села место, вновь закрывшись книгой. Тот лишь улыбнулся в ответ, сказал громогласно спасибо и на этот раз уверенно обратился к вагону:
— Доброе утро, уважаемые пассажиры.
Женщина средних лет, сидящая напротив девушки с книгой и бывшая свидетелем вчерашнего пророчества, удивленно обратилась к ней.
— Подожди, что правда что ли предложение сделали?
Девушка лишь закивала с радостной улыбкой в ответ и взглядом указала на прелестное колечко с камнем на своем изящном пальчике.
— С ума сойти, — искренне удивилась женщина в ответ и постаралась поднырнуть головой поближе, под руку паренька, который водил ей над их рядом с закрытыми глазами.
— Вы не волнуйтесь, я обязательно и так увижу, — отозвался тот, не открывая глаз. – Сегодня у вас просто еще один прекрасный день. Посмотрим завтра.
Пассажиры первого вагона тем временем пытались отыскать вчерашних счастливчиков. Но тщетно. Пожилой дедушка в тот день не работал и в электричке его просто не было. А вот мужчина в строгом костюме ехал сегодня в третьем вагоне, и на удивление соседей–пассажиров из третьего положил в сумку полоумного паренька, который теперь шел через всю утреннюю электричку, тысячу рублей, как им казалось, ни за что.
Братан, — одернул паренька его ровесник, коротко стриженный в спортивном костюме. Один из тех с кем предпочитают не встречаться взглядом мужчины выбравшие путь белого воротничка и последний раз сжимавшие руку в кулак еще в школе, а разминувшись с ним и подняв глаза, про себя брезгливо клеймят в след «быдло».
Паренек открыл глаза и улыбнулся «спортсмену» так, как будто не ощущал той агрессии, которая была очевидна, пожалуй, каждому:
— Да, доброе утро.
— А чё ты только за хорошие новости базаришь? А?!
— В плохих новостях нет смысла. Хорошее человек может ждать и радоваться. Переживать и радоваться. Вспоминать и снова радоваться. А что можно сделать с плохим. Только пережить и тут же забыть. Плохие новости никому не нужны. Поверьте.
— Ну–ну, — как–будто согласился отпустить его парень в спортивном костюме.
Сегодня счастливчиков оказалось чуть больше, всех обрадовали разным – встречами, знакомствами, покупками или сделками. Один мужчина даже авансом расстался с полтинником, сказав: «Ты по ходу удачу приносишь».
Продавец хороших новостей вышел на той же остановке, что и вчера и все так же взял себе бутылку пива.
Подольск город не маленький, даже скорее большой, хотя и много людей с городков и деревень поменьше ехало каждый день в этой электричке в Москву, тем не менее слухи по городу и его окрестностям расползались со скоростью, коей позавидовал бы НТВ и, даже, Первый канал. Ранняя электричка все больше наполнялась с каждым утром. Уже скоро в ней невозможно было сесть, войдя буквально на второй остановке. И хотя продавец говорил, что хорошее с людьми происходит не из–за него вовсе и случилось бы с человеком в любом случае, все равно каждому хотелось узнать хорошую новость о себе, пусть на несколько часов, но раньше, чем она случится. Так уж устроен человек. Однако давки и ругани никогда не было. Паренек ни разу не просил об этом, никто из пассажиров не пытался связать хорошие поступки и пользу для кармы, но как то всеми было замечено, что сидящие в присутствие женщин или стариков мужчины почти никогда не получают новостей, людей только что разругавшихся по любому поводу, продавец почти всегда обходит стороной, а от некоторых даже еле заметно морщится, когда его рука проходит рядом с ними. Хотя возможно все это лишь казалось людям, но все таки никто не хотел рисковать своей хорошей новостью на сегодня. Бывали и те кто за деньги пытались купить ответы на вопросы своего прошлого или будущего, но продавец был непреклонен «Простите, только хорошие новости на сегодня».
Одну точную дату в этой короткой череде странных дней пассажирам все–таки удалось запомнить. 25 июля. За день до этого в каждом из забитых и ждавших его вагонах, он начинал свое приветствие не совсем обычно.
— А вы знаете, что завтра у нас праздник, — начинал он и люди пытались быстро в голове перебрать возможные события и праздничные дни приходившиеся на июнь, — завтра у Сергея родится сын.
Пассажиры силились быстрее его следующих слов вспомнить как можно больше Сергеев среди своих друзей, коллег и знакомых, но он опережал их первые предположения.
— Сергей, это человек, который каждое утро везет нас в Москву, он машинист. Только не говорите ему, пожалуйста, до завтрашнего утра. Ему нельзя волноваться, но ему очень надо помочь.
25 июля запомнилось Сергею намного больше, чем всем остальным. Он не спал всю ночь накануне и не потому, что кто–то из огромного числа пассажиров проболтался, вопреки просьбе продавца. Он просто не мог уснуть от тех тяжелых мыслей, которые кружили в голове будущего отца. Мысли были лишь о жене, которую он два дня назад отвез в роддом, о будущем ребенке и о том, чем же он будет их кормить, на что покупать памперсы, коляски и все то, что так необходимо любому младенцу и его матери. Сергей, пожалуй, неплохо зарабатывал, но намного лучше него зарабатывал банк, в котором он по глупости, как и многие в наше время люди, взял кредит, который так и не принес ему пользы, но с убивающей постоянностью съедал тот огромный кусок его зарплаты, что был ему сейчас так нужен. Ситуация у Сергея вовсе не была уникальна, многим было намного хуже. Но именно свои проблемы человек воспринимает как самые серьезные и безвыходные. А выхода он не находил. И как любой человек, не смотря на безвыходность, продолжал крутить эти мысли в голове.
Лишь немного с утра приободрил его напарник, с которым они были «не разлей вода», пообещав помогать, чем сможет.
— Спасибо, Дим. Крестным будешь?!
— Да, погоди ты, она не родила еще.
У окна кабины машиниста, в самом начале платформы возникла бабушка. Уже совсем старая, но бодрая не по годам. Одна из тех, что каждое утро с сумками отправляются в Москву, что бы то ли заработать на продаже чего–то, то ли выиграть на покупке чего–то подешевле.
— Поздравляю сынок, вот возьми, — и просунула слабую тонкую руку в окошко, протягивая Сергею сложенную вчетверо сторублевую купюру, – Бери, бери – тебе оно нужнее. Пусть здороздоровым растет.
Будущий отец так и стоял в недоумение от происходящего, поэтому бабушка быстро лишилась терпения и, воткнув бумажную купюру в удобную щель окна, заспешила в четвертый вагон, где, как ей казалось, было всегда, то ли больше свободного места, то ли уступали место чаще.
Уже через минуту к окну выстроилась вереница людей, а кабина уже скорее напоминала китайскую лавку. В проем окна люди совали игрушки, распашонки, пинетки, которые женщины успели собственноручно связать за вчерашний день, люди посолиднее, не взирая на сопротивление, вручали конверты, утверждая, что там просто открытка. Один огромных размеров мужчина, чей кулак был наверное немногим меньше головы Сергея, несмотря на отчаянный отпор изнутри кабины просунул таки сложенную детскую коляску.
— Бери, я тебе говорю, — с наигранной угрозой в голосе повторял он, — мои из нее выросли, мне она только место занимает!!
Сергей уже просто не мог сказать не слова. Лишь стоял, глупо улыбаясь, и принимал подарки, поздравления и говорил спасибо. На глазах у него наворачивались слезы. Как проступают слезы у человека от эмоций добрых, тех эмоций, которые бывают с человеком так редко, что он просто не знает, как с ними совладать.
На первой остановке в черте Москвы из первого вагона вышел молодой паренек. В потрепанной одежде, небритый и помятый. Он снял с плеча распухшую тряпичную сумку и повесил ее на зеркало кабины машиниста. Не говоря ни слова, развернулся и побрел к зарешеченному окошку вокзального магазинчика. Почему он пил? Может, как и многие, был слаб перед зеленым змеем, а может потому, что кривил душой, когда говорил людям, что в силах видеть только хорошие новости. Да и стоит ли донимать человека пустыми расспросами. А вдруг ему для счастья нужна эта самая утренняя бутылка пива.
Больше продавца хороших новостей никто не видел. И, кажется, все стало по–прежнему. Или почти по–прежнему. Разве что на Подольских улицах чуть чище, или пьяных по вечерам чуть меньше, может просто незнакомые люди стали улыбаться друг другу чуть чаще. Возможно потому, что научились ожидать каждый день хорошее, а не бояться каждый день плохих новостей. Хотя может все это только кажется.
© StFoster
