Хоть я как истинный почвенник и "человек востока" считаю, что роль личности в истории сильно преувеличена, все же трудно отрицать, что человек может "сдвинуть Землю, если найдет точку опоры".
А особенно мне нравятся истории, когда точкой опоры становится вера или наука, то есть внутренний свет человека. В нынешнее время и при нынешних властях, это актуально как никогда. Генрих Мореплаватель стал одним из тех, кто на личном примере доказал, что инвестиции в науку в результате возвращаются в многократном размере и обеспечивают резкий рост ВВП государства.
Тест украл из кладовки некогда наикрутейшего сообщества d3.ru
Инфант Энрике родился в 1394 году. Был он третьим сыном португальского короля Жуана I, питать особенные надежды на трон ему не приходилось, потому в молодости он посвятил себя военному делу. Во главе португальской армии он захватил Сеуту – первое португальское владение за пределами Иберийского полуострова и проявил при этом такой талант, что сам Папа Римский предлагал ему стать командующим своей армией. Но Энрике не согласился: вскоре после возвращения из Сеуты он удалился в замок Сагреж на юге страны. Дело в том, что у него была мечта. Прямо как у Мартина Лютера Кинга. Только другая.
Здесь нужно сделать небольшое отступление, чтобы рассказать, что собой представляла в те времена Португалия. Да примерно то же, что сейчас, даже похуже. Бедная страна в дальнем углу Европы. Все важные торговые пути шли мимо нее. Экономика строилась, в основном, вокруг виноделия и рыболовства, да и то работало преимущественно на внутренний рынок. Совершенно бесперспективная страна.
Однако главный минус страны (ее окраинное положение) мог при определенных условиях стать плюсом, так как предоставлял возможности для исследования стран за пределами Европы. К началу XV века как раз подоспело несколько изобретений (компас, косой парус и т.д.), которые переводили дальние океанские плавания из разряда самоубийственных в разряд просто опасных. Самое время было приступать, потому что самые вкусные сливки ждали того, кто успеет первым.
Главным призом, конечно же, был гипотетический морской путь в Индию – то, чем все мореплаватели будут бредить еще целый век, и в поисках чего будут сделаны чуть ли не все основные географические открытия. Колумб с его революционной идеей плыть с этой целью на запад тогда еще не родился, до постройки Суэцкого канала было еще четыреста лет, потому самым перспективным представлялся путь вокруг Африки.
Но тут вставала проблема: никто не знал, как далеко простирается Африка и заканчивается ли она вообще где–нибудь или упирается в Южный полюс. Вся земля, южнее Марокко, была сплошным белым пятном на карте, а значит, там могло обнаружиться все, что угодно: люди с песьими головами, гигантские кракены, морские драконы, вот это вот все. Ходили всякие фантастические слухи, вроде того, что на экваторе нестерпимый солнечный жар сжигает людей дотла, или что вода там непригодна для плавания, так как в ней тонет дерево. Все это, с одной стороны, демотивировало, но зато смельчаков, конечно, ждала награда.
Надо сказать, что еще в Сеуте Энрике начал собирать сведения о землях, лежащих к югу от Марокко. Больше всего его внимание привлекли сведения о гвинейском золоте. Сейчас оно перевозилось через Сахару в арабские страны, и только оттуда могло попасть в Европу. Но основание колонии на гвинейском берегу могло в корне изменить ситуацию. Это и стало для него программой минимум.
Энрике начал активно изучать все, что связано с морем: картографию, астрономию, математику, вел переписку и приглашал к себе специалистов со всей Европы. Пожалуй, до него в Европе никто не подходил к мореплаванию настолько серьезно: для каботажного плавания по Средиземному и Балтийскому морям много ума было не нужно. Теперь же Сагреж превратился в своеобразный научный центр: там появилась обсерватория, обширная библиотека, а со временем и навигацкая школа. Именно тогда за Энрике и закрепилось прозвище «Мореплаватель». Скорее всего, первоначально оно носило иронический характер: принц жил затворником в своем замке, за всю свою жизнь всего несколько раз поднимался на борт корабля, но все его помышления были только о море.
Не располагая значительными собственными ресурсами, Энрике всеми правдами и неправдами добивался финансирования от короны и частных инвесторов, и на полученные деньги отправлял экспедиции все дальше на юг. Вскоре его моряки сделали первые открытия – открыли Мадейру и Азорские острова. На островах сразу появились португальские колонии, но в метрополии к подобным территориальным приобретениям относились не слишком серьезно – пока они приносили больше расходов, чем выгоды.
Тем не менее, экспедиции продолжались, португальские моряки проникали все дальше на юг вдоль африканского побережья. Первоначально они не находили там ничего интересного. Но в 1445 году капитан Диаш, изможденный долгим плаванием вдоль безжизненного берега Сахары, увидел впереди мыс, поросший кустарником, который на радостях назвал Cabo Verde, Зеленый мыс. И стал первым европейцем, оказавшимся в Экваториальной Африке.
С основанием колоний на побережье Центральной Африки, в Португалию потекло гвинейское золото, слоновая кость и чернокожие невольники. Все первые убыточные экспедиции вскоре окупились с лихвой, а страна из отсталой окраины стала быстро превращаться в одну из передовых стран Европы. В те времена кораблестроение играло в экономике примерно ту же роль, которую сегодня играют авиастроение и космонавтика: это был локомотив технического прогресса, и страна, в котором оно бурно развивалось, шагала вперед семимильными шагами.
Для нужд торговли с колониями строилось все больше кораблей. Плавания были опасными, но недостатка в команде не было: флот стал превосходным социальным лифтом, как для дворян–капитанов, так и для матросов–простолюдинов. Стараниями Энрике в Лиссабонском университете стали активно преподавать математику, астрономию и другие науки, необходимые для мореплавания. В старости он видел вокруг себя абсолютно другую страну по сравнению с той, в которой родился.
Умер Энрике в 1460 году. После его смерти исследование Африки несколько приостановилось, но созданная им машина открытий уже могла работать в автоматическом режиме, без своего создателя. Португальцев было уже не остановить. По иронии судьбы в том же 1460 году родился Васко да Гама.
А особенно мне нравятся истории, когда точкой опоры становится вера или наука, то есть внутренний свет человека. В нынешнее время и при нынешних властях, это актуально как никогда. Генрих Мореплаватель стал одним из тех, кто на личном примере доказал, что инвестиции в науку в результате возвращаются в многократном размере и обеспечивают резкий рост ВВП государства.
 |
| В Лиссабоне, недалеко от места, где Тежу впадает в океан, стоит памятник всем португальским мореплавателям, выполненный в виде стилизованного корабля. Разные деятели португальской истории, внесшие весомый вклад в открытие и освоение новых земель, изображены кто по левому, кто по правому его борту. А как вы думаете, кто стоит на его носу? |
Инфант Энрике родился в 1394 году. Был он третьим сыном португальского короля Жуана I, питать особенные надежды на трон ему не приходилось, потому в молодости он посвятил себя военному делу. Во главе португальской армии он захватил Сеуту – первое португальское владение за пределами Иберийского полуострова и проявил при этом такой талант, что сам Папа Римский предлагал ему стать командующим своей армией. Но Энрике не согласился: вскоре после возвращения из Сеуты он удалился в замок Сагреж на юге страны. Дело в том, что у него была мечта. Прямо как у Мартина Лютера Кинга. Только другая.
Здесь нужно сделать небольшое отступление, чтобы рассказать, что собой представляла в те времена Португалия. Да примерно то же, что сейчас, даже похуже. Бедная страна в дальнем углу Европы. Все важные торговые пути шли мимо нее. Экономика строилась, в основном, вокруг виноделия и рыболовства, да и то работало преимущественно на внутренний рынок. Совершенно бесперспективная страна.
Однако главный минус страны (ее окраинное положение) мог при определенных условиях стать плюсом, так как предоставлял возможности для исследования стран за пределами Европы. К началу XV века как раз подоспело несколько изобретений (компас, косой парус и т.д.), которые переводили дальние океанские плавания из разряда самоубийственных в разряд просто опасных. Самое время было приступать, потому что самые вкусные сливки ждали того, кто успеет первым.
Главным призом, конечно же, был гипотетический морской путь в Индию – то, чем все мореплаватели будут бредить еще целый век, и в поисках чего будут сделаны чуть ли не все основные географические открытия. Колумб с его революционной идеей плыть с этой целью на запад тогда еще не родился, до постройки Суэцкого канала было еще четыреста лет, потому самым перспективным представлялся путь вокруг Африки.
Но тут вставала проблема: никто не знал, как далеко простирается Африка и заканчивается ли она вообще где–нибудь или упирается в Южный полюс. Вся земля, южнее Марокко, была сплошным белым пятном на карте, а значит, там могло обнаружиться все, что угодно: люди с песьими головами, гигантские кракены, морские драконы, вот это вот все. Ходили всякие фантастические слухи, вроде того, что на экваторе нестерпимый солнечный жар сжигает людей дотла, или что вода там непригодна для плавания, так как в ней тонет дерево. Все это, с одной стороны, демотивировало, но зато смельчаков, конечно, ждала награда.
Надо сказать, что еще в Сеуте Энрике начал собирать сведения о землях, лежащих к югу от Марокко. Больше всего его внимание привлекли сведения о гвинейском золоте. Сейчас оно перевозилось через Сахару в арабские страны, и только оттуда могло попасть в Европу. Но основание колонии на гвинейском берегу могло в корне изменить ситуацию. Это и стало для него программой минимум.
Энрике начал активно изучать все, что связано с морем: картографию, астрономию, математику, вел переписку и приглашал к себе специалистов со всей Европы. Пожалуй, до него в Европе никто не подходил к мореплаванию настолько серьезно: для каботажного плавания по Средиземному и Балтийскому морям много ума было не нужно. Теперь же Сагреж превратился в своеобразный научный центр: там появилась обсерватория, обширная библиотека, а со временем и навигацкая школа. Именно тогда за Энрике и закрепилось прозвище «Мореплаватель». Скорее всего, первоначально оно носило иронический характер: принц жил затворником в своем замке, за всю свою жизнь всего несколько раз поднимался на борт корабля, но все его помышления были только о море.
Не располагая значительными собственными ресурсами, Энрике всеми правдами и неправдами добивался финансирования от короны и частных инвесторов, и на полученные деньги отправлял экспедиции все дальше на юг. Вскоре его моряки сделали первые открытия – открыли Мадейру и Азорские острова. На островах сразу появились португальские колонии, но в метрополии к подобным территориальным приобретениям относились не слишком серьезно – пока они приносили больше расходов, чем выгоды.
Тем не менее, экспедиции продолжались, португальские моряки проникали все дальше на юг вдоль африканского побережья. Первоначально они не находили там ничего интересного. Но в 1445 году капитан Диаш, изможденный долгим плаванием вдоль безжизненного берега Сахары, увидел впереди мыс, поросший кустарником, который на радостях назвал Cabo Verde, Зеленый мыс. И стал первым европейцем, оказавшимся в Экваториальной Африке.
С основанием колоний на побережье Центральной Африки, в Португалию потекло гвинейское золото, слоновая кость и чернокожие невольники. Все первые убыточные экспедиции вскоре окупились с лихвой, а страна из отсталой окраины стала быстро превращаться в одну из передовых стран Европы. В те времена кораблестроение играло в экономике примерно ту же роль, которую сегодня играют авиастроение и космонавтика: это был локомотив технического прогресса, и страна, в котором оно бурно развивалось, шагала вперед семимильными шагами.
Для нужд торговли с колониями строилось все больше кораблей. Плавания были опасными, но недостатка в команде не было: флот стал превосходным социальным лифтом, как для дворян–капитанов, так и для матросов–простолюдинов. Стараниями Энрике в Лиссабонском университете стали активно преподавать математику, астрономию и другие науки, необходимые для мореплавания. В старости он видел вокруг себя абсолютно другую страну по сравнению с той, в которой родился.
Умер Энрике в 1460 году. После его смерти исследование Африки несколько приостановилось, но созданная им машина открытий уже могла работать в автоматическом режиме, без своего создателя. Португальцев было уже не остановить. По иронии судьбы в том же 1460 году родился Васко да Гама.
